Гольденберг Михаэль. СТИХИ СТРАННИКА - 1990
**
В королевском музее Европы,
Сяду с Гоей или Мурильо.
Восемнадцатый век, все в прошлом.
Итальянцы, фламандцы, германцы.
И испанцы, даже британцы.
Босх, Берругет, Эль Греко, Веласкес,
Сурбаран, Тициан, Боттичелли
Соломон, сидящий на троне.
То шестнадцатый век, онемели
Все другие столетья в Мадриде.
В залах светлого, строгого Прадо.
Мы с тобою ещё молодые.
Никуда нам сегодня не надо.
1990 г. апрель
**
Единственное место на земле,
Где звезды можно вынуть из кармана.
И это ночь, и небо Гималаев…
И ничего подобного, нигде.
Когда-то грезил, а сейчас добрел.
Нет ничего прекраснее заката.
Где ты проездом, и тебе обратно…
И лишь сейчас, ты стал другим, крылатым,
Рожденный осенью, на ветреной земле.
1990. 3.06
**
Что смерти нет, я знаю точно.
Но дух Природы, что во мне.
Меня приговорил бессрочно
К мятежной жизни на земле.
И обнаружится на свете
Весной ли, осенью, к зиме…
Пророчество о том, что вечность -
Прикосновенье к красоте.
3.08.1990 г.
**
Он светло-голубой, и темно-синий.
И даже фиолетовый местами…
Те люди, что когда-то жили-были,
Его в небесной памяти хранили.
И двери, окна, стены, говорили…
О Б-ге, и о тех, что раньше жили
Шефшауэн, что в северном Марокко…
Но там нас нет, в дань памяти далекой,
Двадцатый век, тридцатые года.
Сюда мы не вернемся никогда.
9 ава 1990 г.
**
Голубые облака, золотая гладь воды.
Выше горы, так рассвет входит в здешние миры.
Холод мокрого восторга, никого вокруг, и мы
Понимаем голос Б-га, уже тем, что все живы.
10.09.1990
**
Ах, какие пришли необычные строчки.
Ах, какие мне вслед потянулись слова.
Только ветер поет и о чем-то пророчит.
Только верить нельзя. Только верить нельзя!
Тех, кого наотмашь, волны били по скулам.
И десант уходил, не слеза, а вода…
И никто не вернется, на рассвете с прибоем
Бескозырку за берег прицепит волна…
И о чем, я хотел написать этой ночью.
Где-то там, уходила на запад война…
Но никто, не сказал бы, когда мы закончим,
Эти дни, и вернемся в родные края.
11.09.1990
**
Если где-то на дальнем пути
Оглянусь, попрошу: - Подожди!
Я пройду, оглянусь, и скажу:
- Может, дальше и не позову…
Пусть хранит тебя память моя
Чтобы там, ты живою была.
А сейчас, не зови, не брани…
Видно так начинаешь беречь
То, что можешь еще сохранить.
Впереди не останется встреч.
Можно вечность заставить дрожать,
Но, спасая тебя из огня.
Поверни, от заката назад
Чтобы он не коснулся тебя!
19.09.1990
**
Я уверен в одном,
Что когда моя женщина плачет
Это я виноват, только я, не другой, не иначе.
И обидней всего, что я помню начало кручины.
Ничего не могу я поделать, я сам вся причина.
Я уверен в одном, что однажды смогу, я сумею
Перед ней целый век, как молитву, плести наважденье,
Лишь бы слабая тень, той улыбки могла возвратиться.
Лишь бы эта любовь, мимолетно могла повториться.
22. 10.1990
**
В моих голубых городах,
Где в вечер спускался закат
Где я сотни лет не бывал,
И был оттого виноват.
Но синие стекла домов.
И желтые стены напротив,
Останутся там, где мы были…
Где бродит волшебница осень.
И сладкий со сна поцелуй,
И птичьи, звенящие трели,
Все пели, и пели, и пели…
О том, что наш мир среди бурь.
25. 10. 1990
**
Я забыл этот город, занесенный снегами.
Я к тебе приезжал, это был Новый год.
И топили мы печку, поленья трещали,
Были счастливы мы, как наверно никто.
А какие сугробы стояли в округе…
И какая метель стерегла за окном…
Но горели глаза, и в фрамуге блестела
Голубая, далекая наша звезда.
Я тогда вырывался на сутки, не боле,
И в дороге, пока доезжал, долетал,
Половину терял того времени чтобы.
Я тебе самых главных из слов не сказал.
Я забыл этот город, и север Урала…
Я давно не живу уже в той стороне.
Я звоню в эту даль, говорят мне устало,
Что такой здесь и не было тысячу лет.
Все случайно, как морок, мне город приснился.
Самолет, и такси, и неверная тьма.
И потом эта жизнь уже не повторится.
Ты уже не найдешь в ней её и себя.
1990 г. 25 декабря
